Тринити — она знает за что... Только она сможет найти здесь те несколько слов, которые называются - «счастье»... Часть авторских прав — с меня.
И еще - Моему Любимому. Без тебя этот рассказ не был бы написан.
А также оператору РТР, снявшему японскую балерину,
которую звали Милкэ Юка...
Прошло почти полгода со дня нашего приземления на Новую Землю. Мы учимся жить в условиях враждебной нам реальности, понимая, что мы избранные. Мы уже пережили первую волну самоубийств, которые родились от желания вернуть невозможное и созерцания незнакомых звезд... Мы считаем всех оставшихся в живых. Эмигранты стараются держаться дуг друга в незнакомых мирах. Так было в Новом Свете, так будет и на Новой Земле. Только мы здесь единственные: последователей у нас не будет. Вся наша жизнь - мираж и борьба. Мы боремся за то, что ненавидим. За Новый мир.
Коридор корабля напоминал коридор земной больницы. Та же стерильная белизна, те же холодные стены, тот же запах человеческой обреченности. Несколько кресел в коридоре никто никогда не занимал - все прятались по каютам, которым старались предать хоть капельку того уюта, что остался на Земле. Эвакуация лишила нас чувства реальности, и мы делали вид, что по-прежнему живы, хотя каждый из нас давно был мертв. На Земле близкие отпели по нам панихиды и справили тризны: мы на это права не имели. У нас не было права ни на собственные имена, ни на дом вместе со всем человечеством, ни на простую смерть - мы были новой сверхрасой, избранной среди мировых отбросов - мы летели к новым мирам. Земля (как часто она это делала!) отправляла своих гениев на казнь в костре инквизиции, прикрываясь необходимостью создания колонии с собственной культурной базой.
Я любил сидеть в этом коридоре по ночам: это было мое тайное убежище от того, что на Земле зовут «надеждами на будущее». Каждый из нас, беженцев, искал такое убежище. Я сделал его святилищем своего плеера - растворялся в музыке Грига или Листа или Морисса -в той, что вез с Земли, понимая, что увезти все, что захочется услышать - все равно не увезти. И это было только мое одиночество - одиночество случайного пассажира, вдруг оказавшегося в безлюдном поезде старинного метро.
Моим планам сбыться было не суждено. В одном из кресел сидела девушка, пожалуй, слишком хрупкая для тех, что сегодня мигрировали: миленькая и по-детски беззащитная. Впрочем, мы все выглядели по-детски беззащитными - те, кто не успел стать злым. Удивительным в девушке было одно - она читала.
Я недовольно поморщился и хотел пройти мимо, когда она меня окликнула:
- Садитесь, мы совершенно не помешаем друг другу, я честно очень тихий сосед. Хотя быть одной так странно!
Я опустился в кресло рядом, и, чтобы не быть совсем невежливым, улыбнулся и спросил:
- Что читаете? Книги в наше время – редкое увлечение.
- Ольга Белая, сборник стихов. Есть в ее стихах какое-то понимание неминуемого бедствия человечества. Впрочем, главное то, что она мне нравится... Хотя, говорят, при жизни была стервой редкостной...
Ого, а девочка и вправду начитанная. Более того: начитанная и красивая. Я подробней рассмотрел ее - она прятала хрупкие плечи и маленькие острые груди за нарочито грубым мужским свитером. Что сказал бы по этому поводу опытный психолог, я предпочел не думать. А еще у девушки были удивительные глаза - лилового цвета, у человека не встречавшегося, со слегка удлиненным миндалевидным разрезом. Словно на лед вылили чернила.
- Вы - кариантийка? - глупый вопрос на корабль любому, у кого меньше чем на три четверти земной крови - не пускали.
- Только на четверть. Моя прабабушка была кариантийкой. Но она, хоть и любила дедушку, кончила так же, как и остальные. Маму хотели сначала выслать, но анализ ДНК показал, что человеческое в ней преобладает, и ей дали вид на земное гражданство. А я, как видите, стала почетной жительницей старушки-Земли.
Девушка неожиданно рассмеялась, и в ее смехе слышались давно отжитые слезы дочери изгнанницы.
Я надел наушники, но не погрузился в музыку, как прежде - в ушах продолжал звучать хрипловатый смех незнакомки, и я стал придумывать ей имя - земное? Кариантийкое? Ни то, ни другое не шло ей в полной мере...
Кариантию на Земле первые лет тридцать называли планетой эльфов. Кто-то вспомнил этих существ из древнеземных легенд, когда увидел каринтийцев - очень похожих на людей, хрупких, с большими лиловыми глазами. Земляне легко влюблялись в кариантиек, напоминавших красивые маленькие статуэтки, но Первое правило запрещало смешанные браки. А после приняли Билль... В порыве возбуждения организм кариантиек вырабатывает карамилин, который причиняет им дикую боль. Утолить ее можно только с помощью гемоглобина. Говорят, беременные кариантийки загрызают своих мужей. На Земле после трех таких случаев на этих полудевушек объявили охоту. Но разъяренные земные фурии - сестры и матери женатых на кариантийках мужчин, объявили охоту на маленьких хрупких кариантиек и сожгли большинство из них на кострах до того, как законные власти выслали оставшихся в живых на родину. О, tempora, о, mores!
Хотя поговаривали, что эти девушки сами бросались в огонь, чтоб спастись от позорной высылки... Как все означало - убила мужа и окончила жизнь в ярких всполохах пламени.
