§1. Зарубежная историография
С 20—30-х годов развивается четвертый, современный этап изучения Авесты. Из числа западных авестологов можно назвать следующих: Альтгейм, Барр, Бенвенист, Бианки, Бейли, Вааг, Виденгрен, Викандер, Гаал, Гартман, Гиршман, Гершевич, Гумбах, Джексон, Дюшен-Гийемен, Камерон, Кристенсен, Ленц, Ломмель, Маркварт, Мейе, Молле, Нюберг, Рудольф, Тедеско, Хеннинг, Хертель, Херцфельд, Хинц, Ценер, Юар, Юнкер. В их исследованиях нашли дальнейшее продолжение линии осмысления и толкования текста Авесты, которые связаны двумя выдающимися фран-цузскими зачинателями авестологии: с Анкетилем Дюперроном — линия «от общего и целого к частному и единичному», от контекста к толкованию отдельных слов, и с Бюрнуфом — «от отдельного слова к целому». Поэ-тому одни учёные уделяли основное внимание изучению — в свете новых выявленных материалов, особенно археологических,— общей исторической обстановки (Альтгейм, Камерон, Херцфельд) и сравнительно-историческому анализу религиозных воззрений (Виденгрен, Викандер, Нюберг, Ценер), а другие — лингвистическому, текстологическому аспекту, идя «далее от Бартоломе» (Бенвенист, Хеннинг, Гумбах, Юнкер). Однако как некоторые из названных учёных, так и большинство остальных, часто объединяли различные аспекты исследования1.
Двадцатые годы и первая половина тридцатых были периодом углубленной разработки частных вопросов. Исто-риография и библиография пребывали на втором плане вместе с немногочисленными попытками к широким обобщениям. Необходимо все же выделить статью Л. Грэя «Новые исследования иранских религий», обо-значившую важный этап в становлении историографии Авесты. Несколько более условно к этому же самому жан-ру можно было бы отнести одну из последних работ К. Гельднера 1933 г., воспроизводившую, впрочем, положения немецкого оригинала 1911 г.2
До ХIХ столетия заучивание авестийских молитв велось путем терпеливого повторения их учителем и обучаемым, но в 20-х годах мобад Фэрдунджи Марзбанджи, «Бомбейский Какстон»3, начал печатать Авесту гуджаратскими буквами. Вскоре копии этого издания стали широко доступны благодаря их низкой цене. Этот шаг, предпринятый мобадом, явился еще одним ударом по статусу жрецов. До сих пор они были хранителями священных слов. Зная тексты наизусть, они умели читать загадочную авестийскую и пехлевийскую графику; но теперь, переписанные должным образом знакомым гуджаратским шрифтом, эти слова мог прочесть любой школьник, и то, что было профессиональной тайной, стало доступным многим. Позднее один из жрецов - Техмурас Анклесариа установил станок для печатания Авесты и пехлевийских сочинений оригинальными шрифтами. В 1888 г. он полностью напечатал Ясну и Висперед с ритуальными указаниями, а также огромный том Вендидада большими буквами, так, чтобы жрецы могли его легко читать при искусственном освещении во время ночных служб. Тем временем истинное понимание авестийских текстов было продвинуто вперед его соучеником Кавасджи Канга, опубликовавшим в течение ряда лет исправленный гуджаратский перевод всей Авесты, грамматику авестийского языка (в 1891 г.) и подробный авестийский словарь (в 1900 г.). При подготовке этих изданий он полностью использовал работы европейских филологов4.
Позднее, издавая пехлевийский текст Дадестани-Диниг, Техмурас попросил своего иранского друга мобада Ходабахша Фарэда навести справки о рукописях этого сочинения, когда он вернется в Персию. Через несколько лет, к удивлению Анклесариа, Ходабахш возвратился из Персии и привез с собой рукописи не только этого сочинения, но и списки «Посланий Манушчихра», пехлевийский ривайат Визидагиха, написанный Задспрамом, часть судебника Мадигани-Хазар-Дадестан, более обширную версию Бундахишна и Нирангестан. Некоторые из этих рукописей были уникальными, содержавшиеся в них сочинения могли погибнуть даже в то время, и, как объяснил Ходабахш, владельцы их согласились расстаться с ними только потому, что знали: у парсов рукописи сохранятся лучше. Техмурас издал и опубликовал часть текстов сам, а остальные были изданы в ХХ в, его сыном Бехрамгором и одним из лучших ученых-парсов, жрецом Боманджи Н. Дхабхаром. Персидские переводы Техмураса для общины в Персии вместе с требниками персидским и авестийским шрифтом напечатали в Бомбее и малыми партия доставили в Иран5.
В начале 20-х гг. изучение зороастрийской энергии и религии в Индии занимался Дживанджи Дж. Моди, наследственный жрец, хранитель храма огня в Бомбее. Он окончил и Элфинстонский институт, и школу мадресса сэра Джамшетджи Джиджибхая. В течение пятидесяти лет Дживанджи исполнял обязанности штатного секретаря панчаята парсов. Дж. Моди написал много книг и статей об обычаях и обрядах, истории, верованиях и фольклоре парсов и завоевал широкое признание среди иностранных ученых. Его главная работа — «Религиозные обряды и обычаи парсов» — написана на английском языке и опубликована в 1922 г. [Modi J.J. The Religious Ceremonies and Customs of the Parsees. Bombay, 1922; 2nd ed., 1937]. Он написал ее, в частности, для того, чтобы зафиксировать ритуалы, исчезавшие под натиском развития промышленности6.
Одним из выдающихся деятелей Ирана был Ибрахим Пур-Давуд, бывший горячим патриотом и идеалистом. Будучи по рождению мусульманином, он уверовал в то, что Персия скорее восстановит свое былое величие, если ее население оставит философию покорности судьбе и, так же как «доблестные и правдивые предки», научится смотреть на жизнь как на вечную борьбу между добром и злом в соответствии с вероучением Зороастра. Для этого он решил познакомить своих сограждан с Авестой и взялся за тяжкий труд - перевод Авесты на персидский язык.
Работая над переводом, он обращался к работам европейских ученых, и в первую очередь к трудам великого немецкого лексикографа Христиана Бартоломэ, а представляя зороастризм мусульманскому Ирану, конечно, был рад подчеркнуть мнение о строгом монотеизме Зороастра, не содержавшем даже примеси богословского дуализма. «Спор идет только между духом добра и зла внутри нас в мире... — писал Пур-Давуд, — Благие мысли, благие слова, благие дела — вот основные принципы религии Заратуштры. Для Ирана и иранцев вечным источником славы и гордости должно быть то, что когда-то один из сыновей этой страны передал человечеству свое великое откровение воздерживаться даже от дурных мыслей»7.
Зороастрийцы горячо приветствовали усилия Пур-Давуда, направленные на то, чтобы снискать признание благородства их древней религии у тех, кто издавна презирал ее как многобожие и огнепоклонничество. Его перевод Гат [Pur-Davud I. Introduction to the Holy Gathas. Bombay, 1927] при содействии парсов напечатали в Бомбее, а его труд в целом они провозгласили предвестником наступающего взаимопонимания между всеми жителями Ирана. Несомненно, труд этот способствовал пробуждению чувства уважения к старой религии со стороны образованных и либеральных иранцев. Некоторые из них даже обратились к другим сочинениям, написанным иранскими зороастрийцами для просвещения общины. Среди подобных сочинений два принадлежали Кей-Хосрову Шахроху - «Айини-Маздеснан» (букв. «Вера зороастрийцев») и «Фуруги-Маздеснан» (букв. «Сияние зороастрийцев»). В них автор пытался показать иранским зороастрийцам, как парсы-реформисты представляют себе свою старую религию (характеризовавшуюся будто бы первоначально простым вероучением, высокими нравственными законами и не имевшую фактически никаких обрядов)8.
